Алексей С. Яковлев ©

ЧАСТНОСТИ ЛЕГКОЙ ЖИЗНИ

Ветер - подходящее слово, чтобы начать этот треп. Раз, два, лишний, не досчитать и до трех, поскольку ветер одинаково просто сдувает порох и прах, и не поможет тебе ни кулак, ни твой luck, ни Аллах. Впрочем, кто-то остался третьим в этой спешке зажать ладонь, и по третьему Риму гуляют сплетни, будто такой говорит с бедой, или с бездной, смотря как повернуть бедро и отделить добро от всего что полезно. Ибо если подняться по лестнице на чердак, город выглядит совершенно иначе - он состоит из драк, собак, любовников, ныряющих в темный подъезд, из тысячи привлекательных мест, где можно сесть, и уставившись в горизонт забыть про зонт несмотря на сезон…, из кошек на этой крыше, оттого так похожей на юг… Романтика скажешь - нет, разорванный круг.
Потому история рассыпана на песке, и пожалуй не так уж важно когда и с кем ты поймешь, что в зыбучем ее куске все довольно зыбко. Удивится прохожий и охнет "бляаа!", ветер зябко подхватит забавы для и прокатит прохожего к краю дня, и быть может дальше.
Дальше, раз уж начался этот треп, рэп или скорее trap - ловушка для языка, сделай вид, что знаешь все наперед с точностью игрока. Так как все что присуще сегодня дню, порох и страх, сомнениям вопреки сдувает ветер с открытой руки, растворяет вечер. Тогда город тонет в деталях "ню", вот охранник снимает свою броню, будто верит в ангела, чья броня защищает лучше. И налив себе стопку, "послушай, браток", мол, и смерть по-своему нам не итог, он посмотрит в сторону как знаток (кадр - стоп!) - рассветет восток.
Третий лишний Рим, oriente lux, теплая улица идет на спуск, хозяева выгуливают своих такс, таксисты курят, ныряют в авто, жмут на газ. Скоро улица эта оказывается пуста - стоит лишь сосчитать до ста, закрыть глаза, сломать тормоза, спрятать в рукав туза…
Раз…
Два…
Прежде, чем кто-то толкнет тебя в бок и время соврет, прежде, чем ты сосчитаешь до трех и превратишься в прах, ветер, брякнув вывеской у ворот, скроется во дворах, и, смеясь, любовники лягут, открыв окно, трахаться до утра.

***

Опыты с подсознанием
Янтарные блики сетчатки
Огненные лобызания
Расстояния до Камчатки

Пламя, песок двуперстия
Звон колокольной глины
Междутаежная Персия
Транссибирской долины

Плачь за стеной с иконами
Смех да с глазами лешего
Шрам от подковы конного
Храм под подошвой пешего

Черт да под руку с ангелом
Степь да народ юродивый
Смерть что с рассвета наглая
Твердь что зовется родиной
Воль непослушно рабская
Боль закадычно пряная
Шаль да повадка бабская
Брань по-мужицки пьяная

Черт под рукою с ангелом
Степь да народ юродивый
Небо с рассветом наголо
с блядью-землицей-родиной.

***

президенты сантименты
сантиметры киноленты
разговоры болтовня
ты хуйня и я хуйня
сша война ирак
люди брык
бинладен брак
иудеи големы
а ты такая голая

***

Я живу обстоятельством места
Время жжет в состоянии мести
Что проходит от слова до жеста
Словно тело мое из жести

Славно кончился мир, эпоха
Бойко начался мир, потеха -
Больно легким моим от вздоха
Больно легким моим от смеха

Больно легкими стали силы
Притяжения стали к соли
Не сржавели, не обносились
Эти плечи в тугом камзоле

Эти плечи в тугом камзоле
Черной кожи да с белой нитью
Словно волчьи следы в неволе. -
Смотрит искоса ангел-хранитель.

Что же, ангел, и я не первый
Кто с тобою ведет разговоры
Убери эти чистые перья
Здесь бывают поэты и воры

Здесь бандиты бывают, и девки
Соблазнять тебя станут ловко
И закрутит тебя с издевкой
Молчаливой судьба-плутовка

Так отчаливай же покуда
Сохраняется лётной погода
И охотник стоит, паскуда,
Забивает патроны в коду:

"Ты не вечен, и я не вечен -
Нет у времени постояльцев
Ты замечен, а я помечен
Пылью пороха, здесь, на пальце"


Ты, короче, теперь кольцован
Видишь, табор идет навстречу
На губах у них капли сомы
Голоса их гремят картечью.

Здесь, по ходу, не мало дичи
Дольче вита, глухие ночи
Fin. Adieu. окончание притчи
Ангел вылетел. Целюсь. (прочерк)

вид.

толстым слоем кокаина
обернулася земля
век замазан, жребий кинут
оглянувшись опосля
я окурочек истлевший
к жести банки приложил
Под окном старухе леший
поебаться предложил.

***

На стремном перекрестке
Угрюм и одинок
Отчаянный подросток
Поглаживал курок
И нежные амуры
Упрятаны в карман
Он с пулею, не дурой
Затеял свой роман

Кого ты хочешь детка?
Не промахнусь, поверь
Грызутся звери в клетке
Распахивают дверь
Торговка? Клерк? Соседка?
Не бойся, выбирай
Кого ты хочешь детка?
Кого отправить в рай?

***

разыщу крупнокалиберную пушку
позову боевую подружу
станем с ночи палить по прохожим
у которых унылые рожи

нас накроет тоска неземная
мы пройдем от Москвы до Синая
мы пройдемся как дети потопа
По Америке и по Европе

Нас найдут командиры спецназа
В одинокой избушке сибирской
И бездарно запишут, заразы:
"уничтожен террорист с террористкой"...

***

Мир не слишком силен в предсказаниях,
Книга судеб на скорую руку,
Ведь уроки чистописания
Завсегда наводили скуку.
Бесконечное знакочерчение,
Обозначена ночь многоточина,
В непечатное светосечение
Эта жизнь включена, заколочена.
На завалинках лица полощутся,
Стан девицы слегка сутулится,
Ей ужасно чего-то хочется
Или просто идет по улице.

обычная ситуация

Хуевой рифмой прикрывая
Свое стремленье к полноте,
Поэт Егорьев у сарая
В зелено-влажной темноте,
Отбросив помыслы о рае,
Словами разными клубя,
Прижал к стене красотку Марью
И отлюбил ее любя.

***

Соль, солнце, соло по набережным
Не слишком набожным но в присутствии
Приезжие ахают - ну надо же!
Мысли овцами в голове пасутся

Здравствуй, мы скорее всего расстанемся
Но не раньше вечера и лишь после танца
Ты конечно же одинокая странница
А я, несомненно, похож на испанца

Платья из ситца, пальмы зеленые
Кожа соленая, население мается
Сегодня она его или он ее
Чтоб до утра от тоски избавить

Здраствуй, мы скорее всего расстанемся
Но не раньше ночи и лишь после танца
Я, наверное, стану отчаянным пьяницей
Если ты перестанешь вдруг улыбаться.

Узкие лестницы, темные улицы
Специи, пальцы, проулочек дерзкий
Не разойтись, так что люди целуются
Не успевая порой раздеться

Здравствуй, мы скорее всего расстанемся
Но какое, впрочем, это имеет значение
Я, конечно, останусь заложником ситуаций
А ты, несомненно, будешь плыть по течению.

ходики.

Шаг-след, шаг-след
ёк век, мак-снег
раз-ноль, сталь-пыль,
сон-соль, звон-быль

***

прилив, отлив, природа ритма
но я природе человек
и потому вонзаю бритву
в век ритма. В мой кровавый век,
ничем не более кровавый, чем все,
что были до него
(расправа - показатель нрава,
она разрешена по праву
сильнейшего и одного),
и тех что будут, если будет
кому посеять семена,
искусство ритма - это пули
а пули - это имена,
а имя жаждет повторенья...
прилив, отлив, природа, время
но я для времени вода,
пустяк, песок, все, что сквозь пальцы
и потому вонзаю паузу
(пусть плачет Фауст)
сюда.
В век ритма, в мой кровавый век
По звездам - эру водолея
прилив, отлив, природа рек,
бессмертие. погода - снег.
а я природе человек
и это не преодолею.

2-й день Великого поста

Осваивать ведическую кухню
С утра с бутылкой красного винища,
Над сковородкой риса эй-эй-ухнем,
Бродяги дхармы, где теперь их сыщешь?
Двадцатый век, тридцатый, сорок пятый,
На то она ведическая пища,
Чтоб ведать, и еще листочек мяты
И встать по ветру, пяткой в костровище…

Мир к каждому весьма несправедлив
В контексте разбираемый мгновенном,
Луна здесь обеспечила отлив,
Вино и черти что танцует в венах.
А гости кто? Кто вовремя ушел.
Вот я один с посудою нетленной
Насвистываю Леннона с ножом,
С тарелками читаю П.Верлена.

Но мой французский лишь а пёти пё,
И жизнь как все французские глаголы,
А хочется как минимум вдвоем,
Так, чтобы каждый каждому был голый.
Не в масть, пускай, не наша эта воля,
Пустяк, забава, пыль, я пью вино,
Свисти судья, я за пределом поля,
Не мне спасать, но мне не все равно.

Но впрочем, на ближайшие недели
Тоска любая - искус ледяной,
Пришпорил печь забывчивый Емеля,
Готовит щуку нежный Водяной.

***

Холод пылью ложится на пальцы
Голос слаб и сансарой скрипит
Лысый будда массирует яйца
Языком баломутит санскрит
Его мучит бессоница-стерва
Он страдает от бед бытия
Не последний такой и не первый
Просветленный. Должно быть и я
Затеряюсь в сансаре уликой
Или камнем, что вытесав вдруг
Над могилой поставят мне плиткой
Под унылые слезы подруг.

***

Меланхолия, милая, это такая дрянь
Расстояния, ян не вписывается в инь
и гармоньщик на лавке замерз и пьян
а прохожим кажется должно так быть

и его скрипач только снег скрипит
эпидемия гриппа, мол, тлен, тлен
и ты уже плачешь как неофит
утопая в чашах своих колен

Но меланхолия, милая, это такая дрянь
По струнам - дрын!..

***

Дали выдались лихими,
На экспрессах места нет,
Неудавшийся алхимик
Перемешивает свет.
Паства хлебища и зрела,
Щи, похлебка, бастурма,
Наши предки в джунглях ели
Только пищу для ума.
Маня! Мама! Хан Мамай!
Пышногубый месяц май!
Сколько времени осталось?
Только рот не разевай...

Птицы профи интонаций,
Кушке скучно с соловьем,
он ей - хочешь поебаться?
А она - мы все умрем...

***

С закатом соревнуясь взглядом,
Кто первый с вида пропадет,
Полулежа в тяжелых нарядах,
Попивает царица мед.
Солнцекругу привычно катиться
От востока на запад. И ночь
Опустилась. Не в силах царица
Одиночество превозмочь.

***

Верю, все должно быть иначе
Чтоб добрый вечер, не бить лежачих
Любить лежачих, любить всех прочих
Чтоб ночь короче, чтоб речь короче
Без притч, без корридоров следствий
Пустых прощаний, прости, приветствий
"Ты" "я" и точка "ты" "я" и прочерк
чтоб чем красивее, тем проще
чтоб чем точней, тем сердцу легче
заточкой, ласками и впрочем
без плача, птичка, мы не вечны
картечь херачит, пахнет свечка
а значит время - палачь и плечи -
таких не лечит.

***

За пределом - предел, не медли,
Здесь не медь ли на трубах, пламень,
Запах жженого мяса въедлив,
Что ж, приветствую, цезарь, амен.

Мир расчерчен до кости белой,
На границах цветы ясновидцы,
Есть тропа по костям для смелых
И ковер для костлявой царицы.

Она ходит вокруг да возле,
Зазывает спокойным взглядом,
Вне игры, - говорит, - жизнь после,
А игры, - говорит, - не надо.

Ну и что, - ты ответь, - седая,
Знаю, всех ты дождешься, сука,
Мне цыганка тебя нагадает,
Когда ей протяну я руку.

Вне игры, говоришь, и что же,
От желающих нет отбоя,
Знай, вернусь, но еще моложе
И сыграю еще с тобою.

Еще один эпизод из жизни поэта Егорьева

Смирившись с участью бармена
Освоив смешиванье грез
Поэт Егорьев шел на смену
О жизни думая всерьез
Коктейли дамам разливая
С кусочком фруктов ль`экзотик
За барной стойкой как в опале
Безумный сплин его настиг
Из чувства проффесьонализма
Не растворившись в той тоске
Он с офицанточкой Алисой
Ушел под утро пить сакэ.

***

как наступает
здесь добрый вечер,
и черный аист
кружит над морем,
сверкая глазом
по стеклам окон,
где чьи-то ноги
сжимают плечи, -
различья речи
заметны резче,
хоть и немногим.

***

Светомузыкою по снегу
С поднеба скалится луна,
Голубка, где я только не был -
Везде видна.

Глухая тишь, лихие танцы,
Волчары в стае, инок спит
Где не прощенные скитальцы
Срубили скит.

Курчавый леший в поле зырит,
Монгол целуется с огнем,
Ночные странники упыри
Молчат о нем.

И всякий всякому добыча,
Полночь, дурная голова,
У хищной твари свой обычай
Плести слова.

***

Нам предсказывали кончину
Нам уже сколотили гроб
И почти устранили причину
Да не мучалось следствие чтоб

Что обидно Адаму и Еве
Люциферу обидно вдвойне
Для чего же мол яблоки ели
И за что погибать на войне

Прокуроры страдают запором
Вся охранка играет в преф
И рыдает под мокрым забором
Отощавший космический лев.

Сонет накануне Пасхи

В ночной тиши за шахматным столом
В подножье апельсинового сада
Мир растворен в гармонии распада
Как хрупкий мир предложенный послом.

Кадит огнем церковная лампада
В страстные дни прочитанный псалом
Как память тела взятого под слом
Немая щепь разбитого фасада.

Ночной пейзаж - размеренный и стройный
Шуршат часы как поступь мудреца
Мир растворен в гармонии конца

Еще чужой, уже не посторонний
Я в этот сад в щегольском пиджаке
Вхожу, как подобает, налегке.

чудное утро

Изюм, орешки,
Неспешно солнце,
Недвижно небо
И все что надо,
Гуляет небыль
В подножьи сада,
Вишь, пересмешник -
На нас смеется.
Hosted by uCoz